ТЕМА 1 ПРЕДМЕТ ЭТИКИ
Прежде чем обозначить предметную область этики, рассмотрим происхождение и содержание самого термина.
Что означает термин “этика”?
Термин “этика” происходит от древнегреческого слова “еthos” (“этос”). Первоначально под этосом понималось привычное место совместного проживания, дом, человеческое жилище, звериное логово, птичье гнездо. В последующем оно стало по преимуществу обозначать устойчивую природу какого-либо явления, обычай, нрав, характер; так, в одном из фрагментов Гераклита говорится, что этос человека есть его божество. Такое изменение смысла поучительно: оно выражает связь между кругом общения человека и его характером. Отталкиваясь от слова “этос” в значении характера, Аристотель образовал прилагательное “этический” для того, чтобы обозначить особый класс человеческих качеств, названных им этическими добродетелями. Этические добродетели являются свойствами характера, темперамента человека, их также называют душевными качествами. Они отличаются, с одной стороны, от аффектов как свойств тела и, с другой стороны, от дианоэтических добродетелей как свойств ума. К примеру, страх — природный аффект, память — свойство ума, а умеренность, мужество, щедрость — свойства характера. Для обозначения совокупности этических добродетелей как особой предметной области знания и для выделения самого этого знания как особой науки Аристотель ввел термин “этика”.
Для точного перевода аристотелевского понятия этического с греческого языка на латинский Цицерон сконструировал термин “moralis” (моральный). Он образовал его от слова “mos” (mores — мн. число) — латинского аналога греческого “этос”, означавшего характер, темперамент, моду, покрой одежды, обычай. Цицерон, в частности, говорил о моральной философии, понимая под ней ту же область знания, которую Аристотель называл этикой. В IV веке н.э. в латинском языке появляется термин “ moralitas” (мораль), являющийся прямым аналогом греческого термина “этика”.
Оба этих слова, одно греческого, другое латинского происхождения, входят в новоевропейские языки. Наряду с ними в ряде языков возникают свои собственные слова, обозначающие ту же самую реальность, которая обобщается в терминах “этика” и “мораль”. Это — в русском языке “нравственность”, в немецком языке “ Sittlichkeit”. Они, насколько можно судить, повторяют историю возникновения терминов “этика” и “мораль”: от слова “нрав” (Sitte) образуется прилагательное “нравственный” (sittlich)" и от него уже — новое существительное “нравственность” (Sittlichkeit).
В первоначальном значении “этика”, “мораль”, “нравственность” — разные слова, но один термин. Со временем ситуация меняется. В процессе развития культуры, в частности, по мере выявления своеобразия этики как области знания за разными словами начинает закрепляться разный смысл: под этикой главным образом подразумевается соответствующая ветвь знания, наука, а под моралью (нравственностью) — изучаемый ею предмет. Существуют также различные попытки разведения понятий морали и нравственности. Согласно наиболее распространенной из них, восходящей к Гегелю, под моралью понимается субъективный аспект соответствующих поступков, а под нравственностью — сами поступки в их объективно развернутой полноте: мораль — то, какими видятся поступки индивиду в его субъективных оценках, умыслах, переживаниях вины, а нравственность — то, какими на самом деле являются поступки человека в реальном опыте жизни семьи, народа, государства. Можно выделить также культурно-языковую традицию, которая понимает под нравственностью высокие основополагающие принципы, а под моралью — приземленные, исторически изменчивые нормы поведения; в этом случае, например, заповеди бога именуются нравственными, а наставления школьною учителя — моральными.
В целом попытки закрепить за словами “этика”, “мораль”, “нравственность” различный содержательный смысл и соответственно придать им различным понятийно-терминологический статус не вышли за рамки академических опытов. В общекультурной лексике все три слова продолжают употребляться как взаимозаменяемые. Например, в живом русском языке то, что именуется этическими нормами, с таким же правом может именоваться моральными нормами или нравственными нормами. В языке, претендующем на научную строгость, существенный смысл придается главным образом разграничению понятий этики и морали (нравственности), но и оно не до конца выдерживается. Так, иногда этику как область знания называют моральной (нравственной) философией, а для обозначения определенных моральных (нравственных) феноменов используют термин этика (профессиональная этика, этика бизнеса).
В рамках учебной дисциплины “этикой” мы будем, называть науку, область знания, интеллектуальную традицию, а “моралью” или “нравственностью”, употребляя эти слова как синонимы, — то, что изучается этикой, ее предмет.
Что такое мораль (нравственность)? Данный вопрос является не только исходным, первым в этике; на протяжении всей истории этой науки, охватывающей около двух с половиной тысяч лет, он оставался основным фокусом ее исследовательских интересов. Различные школы и мыслители дают на него различные ответы. Не существует единого, бесспорного определения морали, что имеет прямое отношение к своеобразию данного феномена. Размышления о морали оказываются различными образами самой морали вовсе не случайно. Мораль — больше, чем совокупность фактов, которая подлежит обобщению. Она выступает одновременно как задача, которая требует для своего решения, помимо всего прочего, также и теоретического размышления. Мораль — не просто то, что есть. Она скорее есть то, что должно быть. Поэтому адекватное отношение этики к морали не ограничивается ее отражением и объяснением. Этика также обязана предложить свою собственную модель нравственности: философов-моралистов в данном отношении можно уподобить архитекторам, профессиональное призвание которых состоит в том, чтобы проектировать новые здания.
Мы рассмотрим некоторые наиболее общие определения (характеристики) морали, широко представленные в этике и прочно закрепившиеся в культуре. Эти определения в значительной степени соответствуют общераспространенным взглядам на мораль. Мораль предстает в двух взаимосоотнесенных, но тем не менее различных обличьях: а) как характеристика личности, совокупность моральных качеств, добродетелей, например, правдивость, честность, доброта; б) как характеристика отношений между людьми, совокупность моральных норм (требований, заповедей, правил), например, “не лги”, “не кради”, “не убий”. Соответственно этому мы сведем общий анализ морали в две рубрики: моральное измерение личности и моральное измерение общества.
Моральное измерение личности
Мораль, начиная с греческой античности, понималась, как мера господства человека над самим собой, показатель того, насколько человек ответствен за себя, за то, что он делает.
В “Жизнеописаниях” Плутарха есть такое свидетельство. Когда во время состязаний некий пятиборец нечаянно убил дротиком человека, Перикл и Протагор — великий правитель Афин и знаменитый философ — провели целый день в рассуждениях о том, кто виноват в случившемся — дротик; тот, кто метнул его, или тот, кто организовал соревнования. Этот пример показывает , что этические размышления стимулированы потребностью разобраться в проблемах вины и ответственности.
Вопрос о господстве человека над самим собой есть прежде всего вопрос о господстве разума над страстями. Мораль, как это видно уже из этимологии слова, связана с характером, темпераментом. Если в человеке выделять тело, душу и разум (дух), то она является качественной характеристикой его души. Когда про человека говорят, что он душевный, то обычно имеют в виду, что он добрый1, отзывчивый. Когда же кого-то называют бездушным, то подразумевают, что он является злым, жестоким. Взгляд на мораль как качественную определенность человеческой души обосновал Аристотель. При этом под душой он понимал такое активное, деятельно-волевое начало в человеке, которое содержит разумную и неразумную части и представляет собой их взаимодействие, взаимопроникновение, синтез.
1 Понятия добра, доброго и зла, злого будут специально рассмотрены в теме 16. Пока что мы используем их в общеупотребительном смысле как синонимы морального и аморального.
Неразумное начало характеризует природность индивида, его витальную силу, способность утверждать себя в качестве единичного, эмпирически-конкретного существа, оно всегда субъективно, пристрастно, избирательно. Разум воплощает способность человека к верным, объективным, взвешенным суждениям о мире. Неразумные (иррациональные) процессы протекают отчасти независимо от разума, но отчасти зависят от него. Они протекают независимо на вегетативном уровне. Они зависят от разума в своих эмоциональных, аффективных проявлениях — во всем том, что сопряжено с удовольствиями и страданиями. Человеческие аффекты (страсти, желания) могут осуществляться с учетом указаний разума или вопреки им. В первом случае, когда страсти находятся в согласии с разумом и человек действует с открытыми глазами, мы имеем добродетельный, совершенный строй души. Во втором случае, когда страсти действуют слепо и сами господствуют над индивидом, мы имеем порочный, несовершенный строй души.
Мораль в этом отношении всегда выступает как умеренность, она ближе к аскетичности, способности человека ограничить себя, наложить в случае необходимости запрет на свои природные желания. Она противостоит чувственной разнузданности. Во все времена и у всех народов мораль ассоциировалась со сдержанностью. Речь идет, разумеется, о сдержанности в отношении аффектов, себялюбивых страстей. Среди моральных качеств одно из первых мест непременно занимали такие качества, как умеренность и мужество, — свидетельство того, что человек умеет противостоять чревоугодию и страху, этим наиболее сильным инстинктивным позывам своей животной природы, умеет властвовать над ними.
Из сказанного разумеется, не следует, будто аскетизм сам по себе является моральной добродетелью, а богатство чувственной жизни — моральным пороком. (Существует другое мнение: аскетизм - это негативное состояние, связанное с чрезмерным ограничением себя в жизненно необходимом) .
Господствовать над страстями, управлять страстями — не значит подавлять их. Ведь сами страсти также могут быть просветленными, а именно, настроенными на то, чтобы следовать верным суждениям разума. Они, если воспользоваться образами Аристотеля, могут противиться разуму подобно тому, как строптивые кони противятся вознице, но они же могут слушаться разума, подобно тому, как сын слушается отца. Словом, надо различать два вопроса; каково оптимальное соотношение разума и чувств (страстей, склонностей) и как: достигается такое соотношение.
“Скорее верно направленное движение чувств, а не разум служит началом добродетели”, — говорит Аристотель в “Большой этике”2. Если чувства направлены верно, то разум, как правило, следует за ними. (Существует другое мнение: на практике человек либо руководствуется разумом, либо чувствами). Если же источником добродетельности является разум, то чувства чаще всего противятся ему. Оптимальной является ситуация, когда “верно направленный разум бывает согласен с движениями чувств”3 . (Другое мнение: чем меньше чувств, тем меньше противоречий. Оптимально: чувств -> 0, разум -> max).
Понимание морального совершенства (добродетельности) личности как такого взаимоотношения разумного и неразумного начал в индивиде, когда первое господствует над вторым, показывает, что мораль является сугубо человеческим качеством. Она не свойственна животным, ибо они лишены разума. Она не свойственна богам, если вообще допустить их существование, так как они мыслятся совершенными существами, лишенными неразумного начала. Она присуща только человеку, в котором представлено и то, и другое вместе. В этом смысле, будучи мерой разумности человека, мораль является также мерой его человечности.
Куда же разум направляет чувства (страсти) или, говоря по-другому, что значит следовать указаниям разума? Разве выдержанный, хладнокровный злодей, осуществляющий хорошо продуманное, интеллектуально насыщенное преступление, не руководствуется разумом?
Разумное поведение является морально совершенным тогда, когда оно направлено на совершенную цель, — цель, которая считается безусловной (абсолютной), признается в качестве высшего блага.
Разумность поведения совпадает с его целесообразностью. Это значит, что человек предвидит возможный ход и исход событий и заранее, идеально, в виде цели формулирует тот результат, который ему предстоит достичь. Целесредственная связь событий переворачивает причинно-следственную связь. Здесь следствие (итоговый результат), приобретая идеальную форму цели, становится причиной, запускающей механизм деятельности.
Человеческая деятельность, однако, многообразна, соответственно многообразны цели, которые в ней реализуются. При этом различные цели связаны между собой иерархически, и то, что в одном отношении является целью, в другом отношении становится средством.
2 Аристотель,. Соч., в 4 т, М., 1983. Т. 4. С. 357.
3 Там же.
К примеру, студент занимается, чтобы сдать экзамены, экзамены для него — цель. Он сдает экзамены, чтобы получить высшее образование, теперь для него целью стало получение высшего образования, а экзамены — всего лишь средство для этого. Он получает высшее образование, чтобы обрести престижный статус в обществе. Теперь целью является общественный престиж, а получение высшего образования стало средством. Общественный престиж в свою очередь также нужен человеку для чего-то и т.д. Такой же переход целей в средство имеет место и в процессе горизонтального обмена деятельностями. К примеру, карандаш, которым я пользуюсь, готовясь к лекциям, был целью деятельности работников карандашной фабрики. Для меня же он — средство, моей целью является лекция. Лекция в свою очередь для студентов, которые будут ее слушать, станет уже средством для другой цели — усвоения соответствующего предмета. Но и усвоение соответствующего предмета нужно для чего-то другого и т.д.
Цепочка целесредственных связей, управляющих человеческой деятельностью, имеет тенденцию уходить в бесконечность, что обессмысливает и делает невозможной саму деятельность как целесообразную. Чтобы такого не произошло, необходимо предположить существование некой последней цели, своего рода цели целей. Такое предположение необходимо сделать на том основании, что только наличие цели деятельности придает последней разумно-осмысленный характер, запускает сам ее механизм. А различные цели, каждая из которых становится средством по отношению к другой, образуют единую иерархическую систему, а тем самым и единую деятельность.
Последняя цель есть абсолютная точка отсчета человеческой деятельности. В этом смысле она представляет собой постулат, необходимый для того, чтобы вообще можно было мыслить человеческую деятельность как целесообразную. Про последнюю цель ничего нельзя сказать кроме того, что она последняя. Она желанна сама по себе, она есть самоцель. Все прочее предпринимается ради нее, сама же она никогда не может быть средством по отношению к чему-либо другому. Она не может быть предметом похвалы, ибо похвала предполагает наличие более высокого критерия, она вызывает безусловное уважение. Последняя цель есть в то же время высшая цель, только в ее перспективе приобретают смысл и поддаются оценке все прочие цели.
Цель вместе с тем выступает для человека как благо, поскольку она есть то, в чем он испытывает недостаток и к чему стремится. Так как всякая цель есть благо, т.е. хороша, по крайней мере, относительно, для кого-то и для чего-то, то последнюю цель можно назвать высшим благом. Высшее благо безусловно (абсолютно), оно придает осмысленность человеческой деятельности в целом, выражает ее общую позитивную направленность.
Эту же мысль можно выразить иначе. Человек всегда стремится к хорошему. Однако оказывается, что хорошее имеет обратную сторону, часто становится плохим. К примеру, человек стремится стать богатым. Но став богатым, он обнаруживает, что он стал объектом зависти, что у него появилось новое основание для тревоги — боязнь потерять богатство и т.д. Человек тянется к знаниям. Но чем дальше он продвигается по этому пути, тем больше у него возникает растерянности, сомнений (как сказано в “Экклезиасте”, во многой мудрости много печали). Так происходит во всем. Возникает вопрос: “есть ли нечто такое, что являлось бы хорошим само по себе, всегда, что никогда не может стать плохим?” Если есть такое нечто, то оно и будет именоваться, высшим благом. Человек, поскольку он живет сознательной жизнью, исходит из предположения о существовании высшего блага.
Люди по-разному расшифровывают для себя высшее благо. По-разному понимают его и философы. Одни называют высшим благом наслаждение, другие — пользу, третьи — любовь к Богу, четвертые — радость познания и т.д. Однако все они сходятся в явно или неявно выраженном убеждении, что человеку свойственно стремиться к высшему благу, что он в своей сознательной жизни должен иметь некую абсолютную точку опоры.
Бесконечность целесредственного ряда, как и потребность завершить его некой самодостаточной целью, ориентация на высшее благо существенным образом связаны со спецификой человека, его особым местом в мире.
Жизнедеятельность всех живых существ, включая и наиболее родственных человеку высших приматов, заранее запрограммирована. Она содержит свою норму в себе. Человек является исключением. В его поведении нет предзаданности, изначально заложенной программы. Он сам формулирует нормы, по которым живет. Индивидуальные вариации поведения, порой большие, наблюдаются также и у животных. Однако они — всего лишь колебания вокруг определенного, постоянно воспроизводящегося типа поведения. Человек может и даже вынужден выбирать тип поведения. Разные люди и один и тот же человек в разное время могут совершать разные, взаимоисключающие поступки. У животных есть врожденный запрет братоубийства, эмоциональные механизмы, в силу которых проявления жизни являются источником приятных ощущений, а проявления смерти (вид крови, гримаса ужаса и т.д.) порождают отвращение. Человек “свободен” настолько, что культивирует братоубийство и способен радоваться страданиям (феномены садизма, мазохизма). Человек — существо незавершенное и в своей незавершенности предоставленное самому себе.
Эту особенность человека можно выразить так: человек не тождествен (не равен) самому себе. Он находится в процессе непрерывного становления, стремится подняться над самим собой. Он, как правило, недоволен своим положением, каким бы высоким и благоприятным оно ни было, ему всегда хочется больше — иметь больше, чем он имеет, быть больше, чем он есть. Человек не тождествен самому себе до такой степени, что саму эту нетождественность воспринимает как недостаток. Он движим желанием стать другим и в то же время стремится освободиться от этого желания стать другим. В философии и других формах культуры на ранних этапах господствовали пространственные образы Вселенной. Мироздание представлялось в виде законченного сооружения, где нижним ярусом является бренный мир, а верхним — некое идеальное, равное самому себе вечное состояние, которое помещалось чаще всего в занебесье. Сам человек оказывался где-то посредине. Он не внизу и не наверху. Он на лестнице, которая ведет снизу вверх. Он в пути. Он соединяет землю и небо. При описании человеческого бытия в философии неоплатонизма использовался образ человека, который находится по пояс в воде. Человек занимает в космосе срединное положение. В Новое время возобладали временное образы Вселенной, последняя стала рассматриваться в развитии. Человек предстал в качестве основного источника и субъекта развития. В этом случае он оказывается посредине, но теперь уже посредине пути между прошлым и будущим. Прогресс, желание пробиться в сверхчеловеческую реальность идеального будущего стали его основной страстью.
Стремление к завершению, которое есть в то же время совершенство, — отличительная особенность человека. Разумность человека обнаруживается не только в способности к целесообразной деятельности, но и в том, что эта деятельность выстраивается в перспективе последней (высшей, совершенной) цели (см. темы 15, 26).
Разумная рассудительность поведения изначально и органично нацелена на высшее благо. Этим она отличается от изобретательности, которая состоит в простом умении находить средства для определенной цели, а еще более от изворотливости, которая ставит разум (точнее - ум, прим.) на службу деструктивным, порочным целям. Но как узнать, действительно ли властвующий разум одухотворен стремлением к высшему благу?
Нацеленность разума на высшее благо обнаруживается в доброй воле. Понятие доброй воли в качестве специфического признака морали обосновал Кант. Он, видел в доброй воле единственное безусловное благо. Только добрая воля имеет самоценное значение; она потому и называется доброй, что никогда не может стать злой, обернуться против самой себя. Все прочие блага, будь то телесные (здоровье, сила и т.п.), внешние (богатство, почет и т.п.), душевные (самообладание, решительность и т.п.), умственные (память, остроумие и т.п.), как они ни важны для человека, тем не менее сами по себе, без доброй воли могут быть использованы для порочных целей. Только добрая воля обладает абсолютной ценностью.
Под доброй волей Кант понимал чистую волю — чистую от соображений выгоды, удовольствия, житейского благоразумия, вообще каких-либо эмпирических мотивов. Отсутствие себялюбивых мотивов становится в ней самостоятельным мотивом. Показателем доброй воли можно считать способность к поступкам, которые не только не сулят индивиду какой-либо выгоды, но даже сопряжены для него с очевидными потерями. К примеру, из двух возможных вариантов делового поведения, один из которых может принести выгоду в один миллион рублей, а второй — в десять раз больше, человек естественным образом выберет второй. Тем не менее есть поступки (например, предательство друга, измена Родине), которые человек, считающий себя нравственным и желающий быть нравственным, не совершит ни за какие деньги. Добрая воля есть бескорыстная воля. Ее нельзя обменять ни на что другое. Она не имеет цены в том смысле, что является бесценной.
Все человеческие поступки конкретны, ситуативны, за ними стоят определенные склонности, интересы, логика обстоятельств. Они эмпирически мотивированы и в этом смысле корыстны. Если оставить в стороне безотчетные поступки, а взять только поступки сознательные, то и они совершаются потому, что выгодны тому, кто их совершает, даже если этой выгодой является стремление к душевному комфорту, желание покрасоваться или прославиться, выглядеть хорошо в глазах окружающих и т.п. Как говорил Кант, в мире нельзя найти ни одного поступка, который был бы совершен по исключительно моральным основаниям, по одной лишь доброй воле. В мире реальных поступков добрая воля не существует сама по себе, она всегда вплетена в другие, вполне конкретные, эмпирически объяснимые и понятные мотивы. Ее можно обнаружить только в результате специальной процедуры.
Такой процедурой может быть мысленный эксперимент, в ходе которого человек пытается ответить себе на вопрос, совершил ли бы он данный поступок, если бы его не толкали к нему определенные утилитарно-прагматистские мотивы или если бы этот поступок противоречил его склонностям и интересам. Суть эксперимента состоит в том, чтобы из мотивации, сопряженной с тем или иным поступком, мысленно вычесть все, что связано с приятными ощущениями, выгодой, прочими прагматическими соображениями, и тем самым выяснить, мог ли бы быть совершен данный поступок сам по себе, только по тому единственному основанию, что он является добрым. Разумеется, искреннее желание человека быть нравственным и его готовность быть честным перед самим собой является условием продуктивности такого эксперимента.
Под доброй волей имеется в виду то, что обычно принято называть чистым сердцем. Понятие доброй воли и призвано разграничить то, что человек делает от чистого сердца, от того, что он совершает с какой-то конкретной целью. Здесь, по сути дела, речь идет об источнике, конечной причине поступков — более конкретно, о том, свободна ли воля в выборе поступков или нет, может ли воля действовать сама из себя или она всегда опосредует внешние влияния, является лишь особым звеном в бесконечной цепи причинных отношений. Воля, только став доброй волей, становится причиной самой себя. Добрая воля есть то, что полностью зависит от личности, область ее безраздельного господства и безраздельной ответственности. Она тем отличается от всех других мотивов, что является безусловной, изначальной и может оставаться непроницаемой для внешних по отношению к ней причин — природных, социальных, психологических. Через добрую волю поступки стягиваются к личности как к своему последнему основанию. (Существует другое мнение: воля понятие само по себе положительное - это способность реализовывать разумное. - прим.).
Таким образом, мы видим, что моральное измерение человека связано с его разумностью, его разумность связана с ориентацией на высшее благо, ориентация на высшее благо связана с доброй волей. Тем самым получается как бы круг: от утверждения, что человек морален в той мере, в какой он разумен, мы пришли к выводу, что человек разумен в той мере, в какой он морален. Разум является основой морали в качестве морального разума. Вот что пишет И. Кант в “Основах метафизики нравственности”:
“Так как разум недостаточно приспособлен для того, чтобы уверенно вести волю в отношении ее предметов и удовлетворения всех наших потребностей (которое он сам отчасти приумножает), а к этой цели гораздо вернее привел бы, врожденный природный инстинкт, и все же нам дан разум как практическая способность, т.е. как такая, которая должна иметь влияние на волю, — то истинное назначение его должно состоять в том, чтобы породить не волю как средство для какой-нибудь другой цели, а добрую волю самое по себе. Для этого непременно нужен был разум, если только природа всегда поступала целесообразно при распределении своих даров. Эта воля не может быть, следовательно, единственным и всем благом, но она должна быть высшим благом и условием для всего прочего, даже для всякого желания счастья”4.
4 Кант И. Соч. в 6 томах. М., 1965. Т. 4 (1). С. 231.
Моральное измерение общества
Добрая воля, поскольку она воля, не может оставаться фактом самосознания личности и удостоверяться только в ходе самоанализа. Мораль как волевое отношение есть сфера поступков, практически-деятельных позиций человека. А поступки объективируют внутренние мотивы и помыслы индивида, ставят его в определенное отношение к другим людям. Ключевой вопрос для понимания морали состоит в следующем: как моральное совершенство человека связано с характером его отношения к другим людям?
Мораль характеризует человека с точки зрения его способности жить в человеческом общежитии. Пространство морали — отношения между людьми. Когда про человека говорят, что он сильный или умный, то это такие свойства, которые характеризуют индивида самого по себе; чтобы обнаружить их, он не нуждается в других людях. Но когда про человека говорят, что он добрый, щедрый, любезный, то эти свойства обнаруживаются только в отношениях с другими и описывают само качество этих отношений. Робинзон, оказавшись один на острове, вполне мог демонстрировать и силу, и ум, но, пока не появился Пятница, у него не было возможности быть любезным.
В платоновском диалоге “Федон” рассказывается миф. Души людей после смерти получают воплощения в соответствии с теми качествами, которые они обнаруживали при жизни. Те, кто был склонен к чревоугодию, беспутству и пьянству, становятся ослами или чем-то подобным. Те, кто предпочитал несправедливость, властолюбие и хищничество, воплощаются в волков, ястребов или коршунов. А каков же будет удел людей моральных, добродетельных — рассудительных и справедливых? Они, всего вероятней, окажутся среди пчел, ос, муравьев. Или, быть может, вновь станут людьми, но в любом случае они окажутся в мирной и общительной среде. В образной форме Платон выразил очень важную истину: характер человека определяется характером его отношений с другими людьми. Эти отношения, а соответственно и характер человека становятся добродетельными в той мере, в какой они оказываются смирными, сдержанными, в какой люди взаимно считаются друг с другом и вместе образуют нечто целое. Интересно заметить, что согласно тому же мифу Платона добродетельности недостаточно для того, чтобы душа после смерти человека попала в род богов. Для этого надо еще стать философом. Платон тем самым обозначает разницу между моралью как качеством души, практической мудростью и познанием как качеством ума, мудростью созерцания.
Человеческое общежитие поддерживается не только моралью, но также и многими другими институтами: обычаем, правом, рынком и т.д. Все умения, навыки, формы деятельности человека, а не только моральные качества, связаны с общественным характером его бытия. Это верно до такой степени, что в отдельных случаях, когда дети выпадали из человеческой среды и вырастали среди диких зверей, они начисто были лишены человеческих способностей, не умели говорить, не умели даже ходить на двух ногах. Поэтому мало сказать, что мораль ответственна за человеческое общежитие. Следует добавить, что она ответственна за него в совершенно определенном смысле: она придает человеческому общежитию изначально самоценный смысл. Это значит, что мораль ответственна не за тот или иной фрагмент, не за ту или иную направленность, вещественную наполненность человеческого общежития, а за сам факт его существования в качестве человеческого. Для того чтобы могло состояться общежитие как способ человеческого существования, необходимо принять его в качестве изначальной и безусловной ценности. Это и составляет содержание морали.
Отношения людей всегда очень конкретны. Они строятся каждый раз по определенному поводу, для определенных целей. Такой целью может быть воспроизводство жизни — и тогда мы имеем область брачно-семейных отношений. Это может быть здоровье — и тогда мы имеем сферу здравоохранения. Это может быть поддержание жизни — и тогда мы имеем экономику. Это может быть защита от преступности — и тогда мы имеем судебно-репрессивную систему. По тому же принципу строятся отношения не только в масштабе общества, но и в личной сфере: между человеком и человеком всегда есть нечто третье, благодаря чему их отношения приобретают размерность. Люди вступают в отношения друг с другом постольку, поскольку они что-то совместно делают: пишут статью, обедают в ресторане, играют в шахматы, сплетничают и т.д. Зададимся вопросом: что останется в отношениях между ними, если полностью вычесть из них это “что-то”, все конкретное, все те веши, интересы, потребности, по поводу которых эти отношения строятся? Останется то, что делает возможными эти отношения, — их общественная форма, сама изначальная потребность людей в совместной жизни как естественном и единственно возможном условии их существования. Это и будет мораль.
Мораль есть такая нацеленность людей друг на друга, которая мыслится существующей до каких-либо конкретных, многообразно расчлененных отношений между ними и делает возможными сами эти отношения. Разумеется, опыт сотрудничества детерминирует мораль точно так же, как вражда разрушает ее. Но без морали не могли бы состояться ни опыт сотрудничества, ни опыт вражды. Все расчленения отношений, в том числе их расчленение на отношения сотрудничества и вражды, являются расчленениями внутри задаваемого моралью пространства человеческих отношений.
Для того чтобы понять природу и назначение государства как органа подавления, Гоббс постулировал некое гипотетическое естественное состояние изначальной вражды между людьми, войны всех против всех. Для того чтобы понять природу и назначение морали, нам следовало бы сделать предположение о существовании изначального состояния слитности, братства людей (такого рода предположением можно считать гипотезу о первобытном коммунизме, религиозный миф о происхождении человечества от одного человека — Адама и о райской жизни первых людей, другие идеализации прошлого). Государство не может полностью преодолеть враждебности людей, и под умиряющей корой цивилизации бушуют агрессивные страсти, которые время от времени вырываются наружу. Точно так же вещно обусловленная разъединенность людей не может полностью разорвать их исходной связанности.
Мораль можно назвать общественной (человеческой) формой, делающей возможной отношения между людьми во всем их конкретном многообразии. Она как бы связывает людей до всех связей, очерчивает тот идеальный универсум, внутри которого только и может разворачиваться человеческое бытие как человеческое. Человеческие отношения и человечность отношений — очень близкие понятия. Мораль и есть та самая человечность, без которой отношения людей никогда бы не приобрели человеческого (общественного) характера.
В качестве ценностного базиса, своего рода безосновной основы человеческого общежития людей мораль обнаруживает две особенности. Во-первых, она мыслима только при допущении свободы воли. Разумная человеческая воля находит мораль в себе, но не может ниоткуда вывести, ни из природы, ни из общества. Во-вторых, она имеет всеобщую форму, распространяется на всех людей. Эти две характеристики неразрывно связаны между собой. Акты свободной воли необходимо мыслить всеобщими, общезначимыми, так как ничто не может их ограничивать. В противном случае они не были бы свободными.
Единство свободы воли и всеобщности (объективности, общезначимости, необходимости) составляет характерную особенность морали. Мораль ни в коем случае нельзя отождествлять с произволом. У нее есть своя логика, не менее строгая и обязательная, чем логика природных процессов. Она существует в форме закона, не допускает исключений. Но это — такой закон, который устанавливается самой личностью, ее свободной волей. В морали человек подчинен, говоря точными словами Канта, “только, своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству”5. Мораль воплощает единство индивидуального, личностного и всеобщего, объективного. Она представляет собой автономию воли, ее самозаконодательство.
5 Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Соч. в 6 т. М., 1965. Т. 4 (1). С. 274.
Как такое возможно? Как возможно, чтобы человек сам задавил себе закон поведения и чтобы этот закон был одновременно всеобщим, объективным, общезначимым?
Если какая-то индивидуальная разумная воля утверждает себя как свободную в форме всеобщего и безусловного закона, то для всех других человеческих воль этот закон неизбежно будет выступать как внешнепринудительный. В качестве свободной разумная воля не может не быть всеобщей, безусловной. Но, приобретая форму безусловного всеобщего закона, мораль отрицает свободу всех воль, кроме той, которая ее учреждает.
В реальном опыте моральных размышлений (и в опыте культуры, и в истории этики) представлены три типовых решения этого противоречия, два из которых являются ложными в силу их односторонности. Одно из них отрицает всеобщность морали, полагая, что такая интерпретация морали имеет превращенный смысл. При этом считается, что мораль может получить объяснение из особенных условий жизни человека и быть интерпретирована как выражение определенных социальных интересов, род удовольствия, этап биологической эволюции и т.п. В обыденной жизни такой подход выражается во взгляде, будто у каждого человека и группы людей своя мораль. Другая крайность состоит в отрицании личностной автономии и истолковании морали в качестве выражения божественной воли, космического закона, исторической необходимости или иной надындивидуальной силы. Типичный пример — представление, согласно которому моральные заповеди даны Богом. Ближе к истине третий тип размышлений, который можно назвать синтетическим и который пытается логически непротиворечивым способом соединить по видимости взаимоисключающие характеристики морали. Самой продуктивной на этом пути является формулировка золотого правила нравственности: “(Не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе”.
Золотое правило — фундаментальное правило нравственности, чаше всего отождествляемое с самой нравственностью. Оно возникает в середине первого тысячелетия до нашей эры, в так называемое “осевое время” (К. Ясперс), и наиболее ярко воплощает происшедший в то время гуманистический переворот, под знаком которого человечество живет до настоящего времени. Оно появляется одновременно и независимо друг от друга в различных культурах — древнекитайской (Конфуций), древнеиндийской (Будда), древнегреческой (Семь мудрецов), — но в поразительно схожих формулировках. Раз возникнув, золотое правило прочно входит в культуру, как в философскую традицию, так и в общественное сознание, и у многих народов переходит в пословицу.
Это правило чаще всего осмысливалось как основополагающая, важнейшая моральная истина, средоточие практической мудрости.
Свое название золотого оно получило в XVIII в. в западноевропейской духовной традиции.
Первоначально золотое правило нравственности имело по преимуществу негативную форму, как, например, в русской пословице: Чего в другом не любишь, того и сам не делай. В последующем негативная форма дополнилась позитивной; в наиболее полном, развернутом виде она представлена в Нагорной проповеди Иисуса.
Евангелие от Матфея: “И так во всем, как вы хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки” (Мф., 7:12) .
Евангелие от Луки: “И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними” (Лк., 6:31). 6
6 Здесь и далее все ссылки -на Библию даются в тексте по общепринятому порядку: сокращенное название соответствующей книги, первая цифра обозначает номер главы, цифры после двоеточия — номера стихов.
Золотое правило нравственности требует от человека в его отношениях с другими людьми руководствоваться такими нормами, которые можно было бы обернуть на самого себя, нормами, по поводу которых он мог бы желать, чтобы ими же руководствовались другие люди в их отношении к нему. Говоря иначе, оно требует от человека подчиняться всеобщим нормам и предлагает механизм выявления их всеобщности. Суть этого механизма состоит в следующем: чтобы испытать некую норму на всеобщность и тем самым выяснить, может ли она действительно считаться нравственной, человеку необходимо ответить себе на вопрос, принял ли бы, санкционировал ли бы он данную норму, если бы она практиковалась другими людьми по отношению к нему самому. Для этого ему необходимо мысленно поставить себя на место другого (других), т.е. того, кто будет испытывать действие данной нормы, а другого (других) поставить на свое собственное место. И если при таком обмене диспозициями норма принимается, то, значит, она обладает качеством нравственной нормы.
Золотое правило нравственности есть правило взаимности. Оно, по сути дела, представляет собой мысленный эксперимент, призванный выявить взаимность, взаимоприемлемость норм для субъектов общения. Тем самым блокируется опасность, состоящая в том, что всеобщность нормы может быть прикрытием эгоистического интереса — как самой личности, так и других людей и что ее одни индивиды могут навязать другим.
Для понимания золотого правила нравственности существенно важно отметить, что его содержание дано в двух различных модальностях (под модальностью здесь понимается способ существования). В той части, в какой оно относится к другим и утверждает всеобщность в качестве признака нравственности, оно имеет идеальный характер: чего в другом не любишь; как вы хотите (хотели бы), чтобы с вами поступали люди. В той части, в какой оно относится к самому субъекту, оно выступает в качестве действенного предписания: того сам не делай; поступайте и вы. В первом случае речь идет о волении, т.е. мысленном, идеальном существовании, во втором — о поступках, т.е. фактическом, реальном существовании.
Таким образом, отмеченная выше противоречивость морали, состоящая в том, что она порождается самой личностью и имеет всеобщий (общезначимый) характер, снимается, если предположить, что всеобщий моральный закон имеет разную модальность для самой личности, продуктом разумной воли которой он является, и для других людей, которые попадают в сферу его действия. Для самой личности он существует реально и формулируется в повелительном наклонении; для других людей он задается идеально и формулируется в сослагательном наклонении. Это значит, что всеобщность морального закона имеет идеальный характер. Моральная личность учреждает моральный закон в качестве идеального проекта и делает это не для того, чтобы предъявить закон другим, а для того, чтобы избрать его в качестве нормы собственного поведения. Такая внутренняя духовная работа с целью испытания нормы на всеобщность нужна личности для того, чтобы удостоверить ся, действительно ли ее воля является свободной и моральной.
Суммируя все сказанное, мораль можно кратко определить как: 1) господство разума над аффектами; 2) стремление к высшему благу; 3) добрую волю, бескорыстие мотивов; 4) способность жить в человеческом общежитии; 5) человечность или общественную (человеческую) форму отношений между людьми; 6) автономию воли; 7) взаимность отношений, выраженную в золотом правиле нравственности.
Эти определения обозначают разные аспекты нравственности. Они взаимосоотнесены друг с другом таким образом, что каждое из них предполагает все остальные. В особенности такая взаимосоотнесенность характерна для определений, фиксирующих, с одной стороны, моральные качества личности, а с другой стороны, моральные качества отношений между людьми. Моральный (добродетельный, совершенный) человек, как мы уже подчеркивали, умеет сдерживать себя, властвовать над страстями. Для чего он это делает? Для того, чтобы не сталкиваться с другими людьми, гармонично строить свои отношения с ними: образно выражаясь, он понимает, что не может один занимать общую скамейку, и чувствует себя обязанным подвинуться, чтобы дать место другим. Моральный человек нацелен на высшее благо. Но что такое высшее благо? Это — такая безусловная цель, которая в силу своей безусловности признается всеми людьми, позволяя им соединяться в общество, и путь к которой лежит через такое соединение. Моральный человек бескорыстен, обладает доброй волей. Но где он может обнаружить свою добрую волю? Только в той сфере, которая целиком зависит от его воли. А это — сфера взаимности отношений, которая очерчивается золотым правилом нравственности. Словом, морально совершенный человек получает деятельное воплощение и продолжение в морально совершенных отношениях между людьми. Если подойти к вопросу с другой стороны и, отталкиваясь от морали общества, задуматься над вопросом, при каких субъективных предпосылках общественные отношения приобретают моральное качество, какими должны были бы быть люди, чтобы отношения между ними отвечали нравственному критерию взаимности, то мы придем к тем самым характеристикам морально совершенного человека (прежде всего к наличию у него доброй воли), о которых речь шла выше.
Многоаспектность морали является одним из оснований для различных ее интерпретаций. В частности, большую пищу для этого дает различие между моралью личности и моралью общества. Одни мыслители связывали мораль по преимуществу с самосовершенствованием личности (типичный пример — этика Спинозы). Были философы, как например Гоббс, которые видели в морали главным образом способ упорядочения отношений людей в обществе. В истории этики широко представлены также синтетические теории, стремившиеся соединить индивидуальную мораль с социальной. Любопытно отметить, однако, что и они отталкивались или от личности, или от общества. Так, Шефтсбери, Юм и другие английские сентименталисты XVIII в. исходили из убеждения, что человеку от природы присущи особые общественные чувства благожелательности, симпатии, которые побуждают его к солидарности, альтруизму в отношениях с другими людьми. К. Маркс, напротив, считал, что только преобразование общественных отношений является основой нравственного возвышения личности.
Многоаспектность морали как явления оборачивается ее многозначностью как понятия не только в этике. Это же имеет место в повседневном опыте. Люди очень часто вообще не дают себе отчета в том, что такое мораль. Тогда, когда они задумываются над этим вопросом, приходят к заключениям, которые, как правило, являются очень субъективными, односторонними, нестрогими. Если, например, отталкиваться от общекультурной лексики русского языка, то модою зафиксировать очень широкий диапазон смысловых оттенков понятия морали, начиная от сведения морали к неприятной назидательности (“читать мораль”) до ее отождествления с социальным (“моральный износ”) или духовным вообще (“моральный фактор” ). Такая многозначность (неопределенность, расплывчатость) сопряжена с опасностью злоупотребления понятием морали, когда им пользуются для прикрытия аморальных целей. Но это имеет в известном смысле также положительное значение. Именно потому, что мораль многозначна, к ней могут апеллировать люди с разными, в том числе конфликтующими, экономическими, политическими и прочими интересами. Благодаря этому она удерживает конфликтующие, часто полярные силы в рамках единого пространства человеческой взаимоуважительности и способствует общественной коммуникации между ними.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
1. Как возникли термины “этика” и “мораль”?
2. Совпадает ли теоретическое содержание терминов “этика”, “мораль”, “нравственность” с их повседневным употреблением?
3. Каково содержание золотого правила нравственности?
4. Какое обобщающее определение можно дать морали?
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Аристотель. Никомахова этика. // Аристотель. Соч. в 4 т. М., 1984. Т. 4. С 54—77.
Дробницкий О.Г. Понятие морали. М., 1974. С. 15—63.
Швейцер А. Культура и этика // Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992. С 83 — 108.
